ЗФБ 2

[papor]

Пока не забыл перетащить.

Название: Другая победа
Автор: Дженовик
Бета: Кристал.
Размер: миди, 4278 слов
Пейринг/Персонажи: Мурасакибара Ацуши/Химуро Тацуя
Категория: слэш
Жанр: юмор, романс
Рейтинг: NC-17
Краткое содержание: Тацуе в людях, вне зависимости от пола, всегда нравилась фактура и мощь. Мурасакибара Ацуши был выше его на полторы головы, тяжелее на тридцать килограмм, и совершенно невозможно было удержаться от соблазна.
Для голосования: #. WTF Kuroko no Basuke 2014 - работа "Другая победа"

— На сегодня всё, — объявила Араки-сан, когда Тацуя почувствовал — ещё пара километров и всё, он рухнет на мягкие уютные маты.
— Наконец-то, — выдохнул Кенске и рухнул на те самые маты. — Напомните, нахера я вообще начал играть в баскетбол?
— Потому что ты любишь баскетбол, придурок, — рявкнул подоспевший к нему Окамура и приземлился рядом. — Подвинься. У нас не тренер, а дьявол в женском обличье. Восхитительный дьявол, не могу не отдать ей должное, — добавил он мечтательным тоном.
Тацуя вытер мокрое лицо футболкой и тяжело выдохнул.
Кажется, поражение на зимнем кубке всерьёз задело профессиональную гордость Араки-сан. Она гоняла команду и раньше, но теперь делала это куда изощреннее, и, кажется, окончательно растеряла остатки терпения.
Даже Алекс в своё время была к Тацуе снисходительнее.
— Зовите Ацуши, – сказала Араки-сан и неожиданно села на маты тоже.
Окамура засопел и покраснел, Кенске нервно отодвинулся.
— Я за ним схожу, — вызвался Тацуя, застегнул тёплую мастерку и вышел из зала.
На улице было прохладно. Градусов десять, если не меньше, свежо и ветрено, и всё равно лучше, чем внутри, здесь даже дышалось легче, и усталость отступала на задний план.
Ацуши, как оказалось, ещё был на пробежке.
Он вышел пару часов назад, буркнув напоследок нечто невразумительное. С болью оглядел оставленную на скамейке запасных упаковку зефирок, накинул капюшон и тихо прикрыл за собой дверь спортзала.
А Тацуе почему-то всё равно всю тренировку казалось, что Ацуши дышит за его спиной.
Успел к этому привыкнуть.
Теперь нужно было привыкать к тому, что Ацуши тренируется отдельно.
Сегодня он бежал кросс. Пятнадцать километров, и ни стометровкой меньше.
Выглядел Ацуши так, будто ни усталость, ни указания тренера, ни Тацуя не смогут отвлечь его от дистанции.
Тацуя прикинул собственные силы, тяжело вздохнул. Тело не хотело новых нагрузок, ноги не желали работать, хотелось к матам, широким и плотным. На матах можно было лечь, можно было не вставать с них никогда, или, по крайней мере, ещё минут пятнадцать, до того как Араки-сан не закончит передышку, не скорректирует график тренировок и не выгонит их из спортзала, потому что пора принимать душ, закрывать раздевалку и вообще, не у всех в этой команде, чёртовы мальчишки, отсутствует личная жизнь.
Окамура, помнится, впервые услышав эту фразу от Араки-сан, едва не разрыдался.
Мимо Тацуи пробежал неотвратимый и неутомимый Ацуши, забавно сопя. Тацуя тряхнул чёлкой, закатил глаза и всё же побежал следом, чувствуя, как гудят натруженные ноги.
— Араки-сан сказала заканчивать на сегодня, — сказал он, догнав Ацуши.
— Ещё пятнадцать минут, — коротко ответил тот.
— Я тогда с тобой, ладно?
Ацуши бросил на него быстрый взгляд и кивнул.
Тацуя отстал на несколько метров и пристроился сзади.
Через пару минут он почувствовал, что ноги гудят уже гораздо меньше, а в голове стало легко и пусто. Думать не хотелось.
Солнце медленно катилось к западу, красное, сочное и холодное. Ацуши бежал впереди, здоровенный, мощный. Он вламывался в пространство всем своим корпусом, с горячим тяжёлым дыханием и громким скрипом кроссовок.
Ацуши было много, Ацуши был большой. Ацуши был – надёжный и крепкий, а в последнее время ещё и упрямый. Ацуши не понравилось проигрывать, и он не собирался повторять своё поражение. Даже упаковку зефирок оставил на скамейке запасных, а большую жертву с его стороны сложно представить.
Тацуе не нравилось проигрывать тоже, но его детство прошло рядом с баскетболом, Тайгой, и баскетболом с Тайгой.
К этому невозможно привыкнуть, каждый проигрыш – удар гордости, вызов мастерству, и есть только один путь к тому, чтобы научиться с этим жить.
Побеждать.
Тацуя это усвоил с детства и не забывал никогда, а вот Ацуши некому было учить, Ацуши играл с поколением чудес.
Ацуши не знал поражений.
Впрочем, сейчас он, кажется, всё решил для себя сам.
Пробежку они закончили ровно через пятнадцать минут.
Ацуши перешёл на медленный шаг, а Тацуя понял, что ещё сотня метров, и он даже не дождётся матов – просто рухнет у обочины и будет лежать, глядя в расчерченное лиловым и серым небо.
Скамейка подвернулась очень кстати.
— Пойдём, — с укоризной сказал Ацуши прямо над головой Тацуи, стоило тому устроиться поудобнее. – Замёрзнем же.
— Не могу встать, — признался Тацуя честно. Небо у солнечного яблока было красным, а потом сочный винный оттенок смазывался, холодел. На востоке уже стемнело, и пора было идти домой, конечно, но настроение подбивало сейчас совсем на другое. — На ручки возьмёшь?
— Муро-чин, ты капризничаешь, — сказал Ацуши с укоризной. Тацуя пожал плечами и улыбнулся.
Ацуши принялся угрожающе наклоняться.
— Ты чего? — забеспокоился Тацуя.
— На ручки беру, — ответил Ацуши мстительно, и в следующую секунду Тацуя почувствовал, как его отрывают от скамейки.
— Я имел в виду не совсем это, — сказал он недовольно Ацуши в спину, повиснув на его плече.
— Уж как умею, — ответил тот и шлёпнул Тацую по заднице.
— Ты меня и в зал так же понесёшь?
— Ну, раз уж Муро-чин меня об этом попросил.
Тацуя попытался пнуть его коленом по рёбрам и промахнулся.
— Не дёргайся, — покровительственно велел Ацуши и пошёл в сторону спортзала.
Тацуя, извернувшись, отвесил ему профилактический подзатыльник и расслабился. Дёргаться ему было лень, к тому же плечо Ацуши оказалось удобным.
Они так и ввалились в спортзал – Мурасакибара Ацуши с ценным грузом и Химуро Тацуя в роли этого самого груза.
— Присоединяйтесь, ребят, — позвала Араки-сан.
Тацуя вздохнул, извернулся и спрыгнул на пол.
— Что там? – спросил он.
Ацуши привычно дышал ему в затылок.
— Обсуждаем новую программу тренировок.
— Что-то интересное?
— О, — улыбнулась Араки-сан, — будет жарко.

И было жарко.
— Она нас добьёт, — пожаловался Кенске в раздевалке, натянув на голову полотенце.
Тацуя промолчал, экономя дыхание. Ему было жарко, и душно, и не хватало дыхания, и почему-то внутри всё вибрировало от восторга.
Араки-сан гоняла их по новой программе неделю, и с каждым днём нагрузки становились всё сильнее, тренировки — дольше, хотя куда уж, и самое главное, Ацуши тоже принимал участие.
— Он работает, — сказала одобрительно Араки-сан пару дней назад, внимательно глядя на площадку, — мне это нравится.
— Жутковато выглядит, — сказал Тацуя честно.
Он в игре не участвовал – сидел на скамейке запасных и наблюдал.
Ацуши обошёл Кенске, сбив его с ног, мощно оттолкнулся от пола и забил мяч в кольцо, едва не сломав последнее.
Кенске потряс головой, совершенно оглушённый, и тяжело поднялся с пола.
— Все молодцы, — довольно хлопнула в ладоши Араки-сан.
А Химуро почувствовал, как по позвоночнику бегут мурашки. Ацуши менялся. С каждым днём — менялся. После зимнего кубка в нём проснулся совсем иного рода голод, и его можно было утолить только новой игрой.
— Я больше не выдержу, — картинно простонал Кенске.
Ацуши молча снял с себя форму и ушёл в душ.
— Он меня игнорирует.
— Неправда, — отозвался Тацуя машинально.
Он вытер футболкой шею – потому что жарко же, и в самом деле жарко; стащил с себя боксёры и пошёл в душ тоже, прихватив с собой полотенце.
Кенске всё равно ещё минут двадцать будет валяться на лавке, прежде чем соизволит подняться на ноги, Окамура же будет сидеть возле Араки-сан и тяжело вздыхать над её плечом, с грустью разглядывая таблицы и графики. А Лю Вей уже успел переодеться и уйти домой.
В душе не было никого кроме Ацуши.
Тацуя вошёл и тихо прикрыл за собой дверь.
Здесь было ещё жарче, чем в раздевалке. В одной из дальних кабинок шумела вода.
Тацуя улыбнулся и пошёл к ней.
— Ты игнорируешь команду, Ацуши, — сказал он, заглядывая за перегородку.
И у него тут же привычно перехватило дыхание.
— Уйди, Муро-чин, — непривычно хрипло попросил Ацуши.
Тацуя кивнул, отвернулся и открыл воду в своей кабинке.
Перед глазами стояла совершенно неприличная картинка.
Тацуе приходилось видеть Ацуши без одежды, и всё же всякий раз был для него откровением.
Ацуши был воплощённой мощью – не как Тайга, развитый хоть и пропорционально, и не по годам, но всё же с откровенно мальчишеским лицом и разворотом плеч.
У Ацуши мальчишеским был только голос и, пожалуй, характер. Всё в нём завораживало Тацую – от широкой спины и больших ладоней до крепких поджарых ягодиц.
Хотелось прикоснуться, убедиться, что и в самом деле можно в шестнадцать лет выглядеть – так.
А ещё хотелось выяснить, действительно ли Ацуши такой ребёнок, каким кажется.
Сегодня вот выяснил. Оказалось, что нет.
Потому что дети не дрочат в душе, тяжело опираясь на одну из стен кабинки.
Ацуши стоял раздвинув ноги, большим пальцем он поглаживал крупную блестящую головку и двигал рукой размашисто, резко, касаясь запотевшего кафеля затылком, и эту картинку Тацуя никак не мог выгнать из своей головы.
Всё то время, что он стоял под струёй воды, ему казалось, что слышится из соседней кабинки неглубокое частое дыхание человека, который близок к оргазму. И всё время хотелось зайти внутрь, накрыть ладонь Ацуши своей, почувствовать знакомую тяжесть в ладони. Или даже слизнуть с головки сочный красный цвет.
Надолго Тацуи в любом случае не хватило. Из душа он сбежал через пять минут, торопливо обтёрся, натянул школьную форму, отряхнул ещё мокрые волосы и выскочил из раздевалки как ошпаренный.
Не то чтобы Тацуе было неловко за собственные желания перед самим собой.
Но перед Ацуши будет неловко точно.

— Пойдём в школу вместе? – предложил Ацуши следующим утром, облизывая леденец. Он стоял возле дома Тацуи, огромный, неповоротливый как медведь в своей школьной форме.
Неловко не было. Было яркое и обжигающее желание заменить леденец собой, трахнуть Ацуши в рот – пальцами, указательным и средним, и чтобы он так же скользил по ним языком, как сейчас по сладкой липкой поверхности. Старательно.
Хотелось затащить Ацуши в дом, вытряхнуть его из мешковатой школьной формы, потрогать пресс и спину, укусить чуть выступающую лопатку, обвести тем самым леденцом позвонки, вылизать как следует его кожу и смять ладонями крепкие ягодицы.
— Так пойдём? – повторил Ацуши, вынимая изо рта леденец.
Неловко всё ещё не было.
На полностью вставший член неприятно давила ширинка от брюк.
— Пойдём, — кивнул Тацуя и улыбнулся.

Не то чтобы теперь у него начались проблемы.
Проблемы начались у него гораздо раньше, когда он познакомился с Мурасакибарой Ацуши.
Тацуя всегда легко шёл на контакт с людьми, но с Ацуши вышло как-то особенно легко. Он почему-то сразу ему понравился – огромный, умилительный увалень с грудным голосом и пакетом конфет. От него вечно пахло чем-то вкусным, обычно шоколадом или простым сливочным мороженным, а иногда вишней или клубникой. Тацуя мог бы проводить с ним время даже в полной тишине, просто слушая глубокое ровное дыхание и наслаждаясь запахом, но Ацуши, помимо прочего, мог ещё и говорить.
— Мне не нравятся люди, которые любят баскетбол, — сказал он при первой же встрече и высокомерно вздёрнул нос, совсем как Тайга, совсем как вспыльчивый мальчишка, и Тацуя тут же почувствовал знакомый вызов.
Не так уж сложно понравиться Мурасакибаре Ацуши, если умеешь готовить, а главное ¬— любишь. Тацуя умел и любил, а значит, был с самого начала был обречён на симпатию.
— Муро-чин славный парень, — вынес Ацуши вердикт уже через три недели, и Тацуя почувствовал, как внутри него растёт и ширится чувство, которому он никак не мог отыскать разумного объяснения.
Ему нравилось играть в команде Йосен, нравилось быть её частью, а ещё ему безумно нравилось готовить для Мурасакибары Ацуши. Даже будущая встреча с Сейрин отступала в первое время на задний план.
Тацуя был счастлив.
И сейчас, как ни удивительно, всё осталось по-прежнему.
Да, он проиграл Тайге, но это не первый проигрыш, и не последний, а дальше будет победа, обязательно будет, потому что так оно и бывает, просто нужно работать и двигаться дальше. Чем сильнее гоняла их Араки-сан, тем сильнее становилась уверенность – в следующий раз победа будет за ними.
И их с Ацуши связка становилась день ото дня всё крепче. То, что теперь в отношения придётся вписывать, помимо прочего, ещё и грязные фантазии, для Тацуи особенно ничего не меняло.
Ему в людях, вне зависимости от пола, всегда нравилась фактура и мощь. За это он любил наблюдать за игрой Алекс, за её движениями и мимикой. Алекс была размашистой, лёгкой в жизни, и в то же время становилась невероятно тяжёлой и давящей во время игры.
Именно от этого контраста Тацуя когда-то потерял голову напрочь.
И вот теперь потерял её снова. Потому что Мурасакибара Ацуши был выше его на полторы головы, тяжелее на тридцать килограмм, и совершенно невозможно было удержаться от соблазна.
Но можно было держать соблазн под контролем.
И Тацуя собирался сделать для этого всё. Потому что ему и в самом деле нравился Мурасакибара Ацуши, и он совершенно не собирался его терять по такой дурацкой причине.

— Муро-чин, ты куда? – спросил Ацуши.
— В столовую, — ответил Тацуя машинально.
— Я с тобой.
Тацуя пожал плечами как можно более безразлично. Он старался держаться на хотя бы минимальном расстоянии вот уже несколько дней, а получалось всё равно только вплотную.
Ацуши так привык, да и сам он привык, что Ацуши – рядом, и не так просто изменить уже сложившийся порядок вещей, если нет весомой причины.
Хочу тебя трахнуть – причина не то чтобы не весомая, но не самая удобная для свободного употребления.
А другой у него не находилось.
Потому что ему не хотелось держаться от Ацуши подальше. Напротив, хотелось быть чем дальше, тем ближе. Идти в столовую плечо в плечо, касаться Ацуши чаще, слушать его дыхание, держать внимание.
Столовая была в этом смысле ещё вполне приличным вариантом.
Куда хуже дела обстояли с тренировками.
Ацуши всегда был аккуратен и бережен в таких вещах, как растяжка, и Тацуе и раньше было приятно работать с ним в паре, но теперь ладонь Ацуши на спине Тацуи, или на его шее, или на заднице – обжигала.
Тацуя дрочил в душе после тренировок, дрочил дома, и сам себе казался четырнадцатилетним мальчишкой, и остановиться тоже не мог.
А ещё Ацуши приходил время от времени к нему в гости, и просто невозможно было удержаться от желания слизать с верхней губы Ацуши шоколадную крошку.
Тацуя удерживался, затыкая себе рот чем-нибудь другим.
Всё это было проблемой, пусть не такой большой и в общем-то вполне решаемой, решил он же тогда для себя, что Алекс – тренер и друг, а не любимая женщина, а сейчас он стал старше, гораздо разумнее, взрослее, он может справиться с собственными гормонами.
Когда Ацуши стаскивал с себя футболку во время тренировок и принимался разминать спину, Тацуе оставалось только закрывать глаза и констатировать факт. Ему семнадцать, и, кажется, его гормоны наконец вышли из-под контроля.

— Муро-чин, ты в душ собираешься? – недовольно спросил Ацуши.
— Ага, — меланхолично отозвался Тацуя. Он уже целую неделю старательно держал себя в руках – во всех непристойных смыслах.
Мышцы после тренировки приятно ныли, лежать на лавке было приятно. И гораздо продуктивнее, чем идти в душ с голым Ацуши. С голым Ацуши, который склонился над ним с требовательным выражением лица и от которого пахло сейчас не шоколадом и вишней, а потом. Все, кроме них, давно уже успели уйти из раздевалки. Всё же в раздельных тренировках есть свои минусы.
Тацуя застонал и прикрыл глаза.
— Тебе плохо?
— Нет, мне отлично, — ответил он обречённым тоном. – Пошли в душ.
Ацуши протянул руку, вздёрнул его на ноги и отвернулся.
Тацуя скинул с себя одежду и тоже пошёл следом.
Ацуши управлялся со своим телом с удивительной лёгкостью, наблюдать за ним было одно удовольствие.
Тацуя даже засмотрелся в какой-то момент, замечтался и зачем-то зашёл с ним в одну кабинку. Ацуши удивлённо приподнял брови, но ничего не сказал, только буркнул:
— Ну хоть спину тогда вымыть помоги.
И развернулся.
Тацуя растерянно включил воду и принялся намыливать мочалку, совершенно заворожённый. Он и в самом деле целую неделю старался смотреть на Ацуши как можно реже, а теперь вот никак не мог отвернуться.
— Не спи, Муро-чин, – поторопил Ацуши, когда Тацуя вместо того, чтобы приступить к делу, мягко очертил пальцами его поясницу. Отличный способ держать соблазн под контролем, ничего не скажешь.
Тацуя кивнул, забыв, что Ацуши его сейчас не видит, и принялся таки за дело. Он не раз и не два делал Ацуши массаж, но это было до того, как он понял, что на Ацуши у него стоит, да и проделывать нечто подобное в душе ему пока не приходилось.
Тацуя начал с плеч и шеи, затем постепенно спустился ниже. Очнулся, когда понял, что намыливает уже давно не спину, и Ацуши до сих его не одёрнул.
Кожа на ягодицах была гладкой, нежной, и Тацуя периодически касался её пальцами, ощущая, как в паху всё медленно тяжелеет. Будет очень неловко, если Ацуши сейчас развернётся к нему лицом и увидит его стояк.
Но Ацуши не оборачивался.
И Тацуя осмелел – сперва осторожно погладил спину Ацуши свободной рукой, чувствуя тепло и лёгкую дрожь, а потом спустил её еще ниже.
Ацуши заметно вздрогнул от его прикосновения.
— Муро-чин, что ты делаешь? – спросил он, и Тацуя вспомнил, как таким же хриплым голосом Ацуши неделю назад просил его отвернуться.
— Ну, тебе нравится же, — ответил Тацуя.
Потому что если бы не нравилось, у Ацуши вполне хватило бы сил размазать его здесь же, по стенке душевой кабинки, за откровенно непристойное поведение.
Но он этого не сделал.
Значит не так уж против, так ведь?
Ацуши оглянулся на него, и Тацуя как никогда остро ощутил их разницу в росте.
— Нравится, — признал Ацуши всё тем же хриплым голосом и повернулся к Тацуе целиком.
К бедру Тацуи прижался его стояк. Член у Ацуши был крупный, горячий и тёмный.
Тацуя протянул руку и отодвинул кожицу с головки.
Ацуши над его головой жарко выдохнул.
И Тацуя решился.
Толкнул Ацуши к стенке, чтобы вода на них не попадала, встал на колени, погладил его бёдра, с лёгким влажным пушком на внутренней части, и взял в рот.
Сперва лизнул на пробу упругую красную головку, почувствовал, как на языке разливается солоноватый привкус, обхватил губами ствол и принялся медленно вбирать его в себя.
Ацуши застонал, тихо, но Тацуя услышал и решил больше не отвлекаться.
Смял яички, пощекотал кожу возле ануса, пока не проникая.
— Муро-чин, куда ты лезешь? – с трудом спросил Ацуши, и Тацуя почувствовал хватку на своих волосах.
Промычал что-то, напоминая, что у него сейчас не самое удобное время для разговора, и начал ритмично и плавно двигать головой, заглатывая член Ацуши наполовину. Плоть во рту слабо пульсировала, гладкая головка касалась нёба, а Тацуя медленно скользил языком по стволу, припомнив, что ему нравилось, когда девчонки делали именно так.
У него самого член стоял накрепко, хотелось подрочить себе, но руки были полностью заняты Ацуши, его задницей, его бёдрами, его кожей, и оторваться от них не было никакой возможности.
А через пару минут Тацуя почувствовал, как пульсация становится сильнее.
— Отодвинься, — сказал Ацуши сдавленно, и вместо того чтобы отпустить волосы, натянул рот Тацуи так глубоко, как смог.
Из глаз брызнули слёзы – рефлекс, а мышцы ануса под пальцами начали судорожно сокращаться, и Тацуя тут же скользнул внутрь, неглубоко, всего на одну фалангу. Для остроты ощущений. Во рту тут же стало солоно и пряно, а Ацуши наконец застонал по-настоящему.
Лицо у него было невероятное.
Через несколько секунд хватка на волосах пропала.
Тацуя сглотнул, вытащил пальцы, а потом медленно и плавно отодвинулся.
— Какой ты противоречивый, — сказал он, вытирая скользкие губы.
— Прости, — с трудом выговорил Ацуши. – Машинально.
Тацуя кивнул и вышел в отдельную кабинку. Для разрядки ему хватило пары движений.
Он, конечно, предпочёл бы, чтобы ему помог Ацуши, но не стоило требовать многого от первого же раза.
В конце концов, из них двоих именно у Тацуи было дурное воображение и не менее дурные желания.
Он быстро обмылся, пока Ацуши не пришёл в себя, и выскользнул в раздевалку.

Домой Тацуя шел в растерянности. Он целую неделю обходил Ацуши стороной — выходит, только для того, чтобы в итоге сдаться таким нелепым образом?
С другой стороны, не похоже, чтобы сам Ацуши был против. В душевой кабинке он выглядел так, будто он как раз таки очень даже за.
К тому же, Тацуя отлично помнил его выражение лица и глаз. Ацуши понравилось всё, что произошло между ними, а если ему оно понравилось тоже, тогда к чему себя ограничивать?
Квартира, как обычно, встретила его тишиной.
Тацуя захлопнул за собой дверь, кинул ключи на тумбочку и выдохнул. Обо всём этом он вполне может подумать завтра, когда увидит Ацуши и заглянет ему в глаза ещё разок. Тогда можно будет принять решение, а пока лучше просто приготовить себе ужин, сделать, хотя бы частично, домашнюю работу и лечь спать.
Он устал за сегодняшний день, и вовсе не из-за зверских тренировок.

Вырубился Тацуя около полуночи. Включил музыку в наушниках, закинул руки за голову и погрузился в странную полудрёму на час или на два.
Проснулся он в тишине – видимо, плейлист уже успел закончиться – от странных звуков.
Как будто кто-то бросал в окно мелкие камешки.
Выглянул на улицу и вдруг понял, что видит знакомую фигуру возле дома. Фигура выглядела какой-то несчастной, согбенной и унылой.
Тацуя вздохнул.
Снял наушники и вышел на улицу — звать фигуру на чай с блинчиками.
И, если повезет, на что-нибудь ещё.

— Привет, — буркнул Ацуши, когда Тацуя закрыл за ним дверь.
До этого он упорно молчал, и лицо его прикрывали волосы.
— Держи, — кинул Тацуя резинку. Ацуши поймал её на автомате, кивнул, поставил на пол пакет с какой-то очередной вкуснятиной и завязал волосы в хвост.
— И что теперь?
— Будем пить чай, видимо. И разговаривать, — пожал плечами Тацуя. Снял с себя ветровку, повесил её на крючок и остался в футболке и домашних брюках.
— Муро-чин мне отсосал, — сказал неожиданно Ацуши громко и, снова – совершенно несчастно.
— Об этом не обязательно так орать.
— Проверяю, как звучит.
Тацуя разулся и пошёл на кухню – ставить чайник, он же обещал чай гостю, значит, будет чай.
В прихожей шуршал целлофан, и Ацуши тоже шуршал – видимо, раздевался.
— У тебя дома кто-нибудь есть? – уточнил он, заходя на кухню.
Тацуя покачал головой. Отец в последнее время совершенно помешался на работе, а мать… ну, мать – отдельная история. В любом случае, он был один.
— Тебе не одиноко?
— Прямо сейчас у меня есть ты, — улыбнулся Тацуя, включая газ.
И почувствовал присутствие за спиной. Это его в Ацуши восхищало тоже – он мог быть огромным, и всё же при желании двигаться абсолютно бесшумно.
— А я у тебя есть? – спросил Ацуши тихо, обжигая шею дыханием. По спине побежали мурашки.
— Тебе виднее, — осторожно ответил Тацуя, поворачиваясь лицом и отодвигаясь от зажжённой конфорки.
Теперь ему уже не нужно было заглядывать Ацуши в глаза, и решение принимать тоже было не нужно. Его, кажется, уже успели принять за него.
Потому что в глазах и голосе Ацуши был – голод. Похожий на жажду победы, но куда горячее.
И кое-кому этот голод прямо сейчас предстояло утолить.
— Я у тебя есть, — твёрдо сказал Ацуши и наклонился ниже. Теперь его лицо было на одном уровне с Тацуей.
А ещё Тацуя вспомнил, что так и не успел сделать в прошлый раз – поцеловать. Совершенно упустил из виду.
Тацуя поднял руку и коснулся указательным пальцем нижней губы Ацуши, провёл по ней.
Ацуши послушно открыл рот, и Тацуя придвинулся ближе, ощущая подушечкой пальца гладкое, влажное, и не выдержал – дёрнулся вперёд.
Укусил Ацуши за нижнюю губу и тут же скользнул языком ему в рот, провоцируя. Почувствовал тяжёлую ладонь у себя на затылке и жаркий хищный ответ.
— Ты собираешься меня сожрать? – спросил он невнятно, на секунду прерывая поцелуй, и тут же застонал, когда Ацуши голодно и больно впился зубами ему в плечо.
— Может быть.
Неожиданно Тацуя почувствовал, как его подхватывают под задницу, приподнимают и несут, впрочем, недалеко.
— На столе? – уточнил он хрипло.
Ацуши вместо ответа стащил с него футболку.
— Светлые, — заметил он удовлетворённо, Тацуя уже хотел уточнить, у кого тут больше нереализованных желаний, в конце концов, и понял, что упустил момент – Ацуши сдавил один сосок, больно прикусил другой, и это должно быть остудить, но почему-то ещё больше возбуждало.
— А вот теперь покраснели, — прошептал Ацуши, зализывая укус.
Момент, когда с Тацуи сняли брюки вместе с трусами, остался незамеченным. Просто вот он пятками прижимает к себе поясницу Ацуши, а вот он уже, голышом, сидит на собственном кухонном столе, разведя ноги в разные стороны, и это стыдно, ужасно стыдно и так же ужасно возбуждает, и Ацуши неожиданно берёт у него в рот. Почти целиком, и это так хорошо, и Тацуя мечется, не зная, чего ему хочется больше – то ли натянуть рот Ацуши поглубже, то ли чтобы тот вылизал как следует головку, как один из своих долбаных леденцов.
Тацуя просто молча стонет и отдает инициативу Ацуши в руки. Пусть сделает ему хорошо.
Момент, когда вокруг снова шуршат какие-то пакетики, он упускает тоже, Тацуе совсем не до пакетиков, он хочет кончить, но Ацуши сжимает основание члена и не даёт.
А потом Тацуя чувствует, как его заднего прохода касаются скользкие пальцы. Он почти раскрытый там, расслабленный, и он совсем не против, это даже приятно, а потом Ацуши касается чего-то такого, что становится не просто приятно, и Тацуя кричит, в конце концов, должны же быть какие-то плюсы проживания в частном доме, и это один из них.
— Я хочу кончить, — говорит он, и Ацуши молча отпускает его член и вынимает пальцы.
— Ацуши, — просит Тацуя. – Пожалуйста, Ацуши.
Он готов выть сейчас, и если Ацуши не даст ему кончить, он в конце концов возьмёт своё сам.
— Сейчас, — тихо отвечает Ацуши. Вокруг снова шуршат какие-то упаковки – должно быть, презерватив. Ацуши подхватывает Тацую под колени и заворачивает его так, что задница оказывается гораздо выше головы, и это неудобно и даже больно, но и чёрт с ним. А потом Тацуя наконец чувствует проникновение, только это, чёрт его дери, совсем не то, чего ему бы хотелось. Он открывает глаза, неведомо когда закрытые, и видит, что Мурасакибара Ацуши, сукин сын с извращенной фантазией, с довольным видом суёт в него здоровенный вишнёвый леденец.
Тацуя почти успевает открыть рот и заорать что-нибудь, но леденец из него тут же выскальзывает, а сам Ацуши наклоняется и принимается вылизывать его задний проход, проникая языком внутрь, и смотрит на Тацую так, как будто и в самом деле собирается его сожрать.
— Чёрт, — жалобно говорит Тацуя, и Ацуши, наконец, берёт его член в ладонь.
Тацуя кончает в пару движений, и вокруг него чёрное, ему хорошо и сзади, и спереди, и хочется быть так гораздо дольше.
Голышом, на кухонном столе, липким внутри и со спермой на животе.
Видимо, в таком положении всё же есть свои плюсы.

— Всегда мечтал это сделать, — самодовольно сказал Ацуши через несколько минут.
— Трахнуть меня леденцом? – уточнил Тацуя задумчиво.
— Вроде того.
— Да ты извращенец, Ацуши.
— Главное, что Муро-чину всё понравилось, — улыбнулся Ацуши и лизнул его нижнюю губу.
— Муро-чину понравилось, — согласился Тацуя.
Ацуши понравилось тоже, судя по мокрому пятну на брюках.
Неплохо бы, конечно, подумать что со всем этим делать и как решать проблему, и есть ли она, эта проблема, но Тацуе было откровенно лень думать прямо сейчас.
Ацуши повернулся к нему спиной и наклонился, видимо, поднимать шуршащие обёртки.
Тацуя почувствовал, как у него снова начинает вставать.
В следующий раз вопрос ведущего и ведомого явно придётся раскидывать заново, каждый раз.
— Ацуши, — позвал Тацуя. – Пообещай, что на тренировках это никак не скажется.
Тот поднялся, неожиданно посерьёзневший.
— Не скажется, — пообещал он. – И у тебя снова стоит, Муро-чин.
Тацуя хмыкнул и соскочил со стола, чувствуя, как неприятно тянет и саднит в заднем проходе.
— Тогда давай поговорим об этом завтра, — подбирая свои джинсы и футболку.
В конце концов, ночь длинная, времени ещё много.
А победы должны быть не только в баскетболе.


Название: Рука, которая кормит
Автор: Дженовик
Бета: Аурум
Пейринг/Персонажи: Мурасакибара Ацуши, Химуро Тацуя
Категория: преслеш
Размер: 1585 слов
Жанр: романс, юмор
Рейтинг: G

— Он мне не нравится, — поморщился Ацуши, глядя на Химуро.
— Тебе никто не нравится, — вздохнула тренер и поморщилась тоже. Ацуши её побаивался, если честно, в ней временами было заметно отчётливое желание стукнуть его своим здоровенным мечом, а рука у тренера была тяжёлой, почти как у Ака-чина. По крайней мере, если верить остальной части команды и внушительным багровым разводам на их ногах, руках и рёбрах.
Ацуши на всякий случай откусил от мороженого ещё кусок и снова уставился на Химуро.
С тренером было сложно спорить, в команде Ацуши и правда никто не нравился, но некоторые не нравились ему особенно, и Химуро Тацуя был как раз в их числе.
Химуро Тацуя, который как раз в этот момент пролетел мимо и забил в кольцо мощнейший данк.
Ацуши глянул на своё мороженое и откусил сразу половину. Его невыносимым образом раздражала любовь к баскетболу, которой Химуро Тацуя был тяжело болен с самого детства, раздражала его ужасающая концентрация на мяче, раздражали данки, которые Химуро Тацуя забивал с таким видом, будто не могло быть для него ничего важнее. Только мороженое и спасало.
Поэтому Ацуши с оскорблённым видом сосредоточился на мороженом. Мороженое, по крайней мере, было у него в руках.
Мороженое не бегало по полю в форме Йосен и не улыбалось команде так, будто они были знакомы вечность, а может, и больше.
Хотя на самом деле — не больше трёх дней.
В любом случае, Химуро Тацуя не нравился Ацуши, и он не собирался ничего с этим делать, даже если в дело вмешается боккен.

Тренер выдерживала паузу ровно неделю, прежде чем боккен в дело всё же вмешался.
— Иди и поговори с ним, — угрожающе сказала она.
— Не пойду, — смело пробормотал Ацуши, — Пусть сам идёт.
Тренер была маленькой, компактной и чёрной. Тренер была меньше него вдвое, но Ака-чин, например, тоже был. Ацуши отлично помнил, что ему это никак не мешало.
Тренер посмотрела на него с лёгким хищным прищуром и вдруг улыбнулась.
Ацуши отчего-то вздрогнул.
— Ладно, — кивнула тренер. — Он подойдёт. И только попробуй снова заткнуть себе рот чипсами.
Меч в её руках блеснул сталью. Ацуши моргнул и поторопился решить, что ему показалось.

Химуро Тацуя и в самом деле подошёл сам. Через неделю. Ацуши, если честно, ждал его гораздо раньше и даже заранее запасся шоколадными батончиками, которые ему, в общем-то, не особенно и нравились, но отлично затыкали рот.
У батончиков был отвратный приторный вкус, но Ацуши всё равно смог их растянуть только на четыре дня — даже плохие сладости дольше у него не залёживались.
Химуро Тацуя пришёл на седьмой. День, разумеется, не батончик. От самих батончиков к тому моменту остались только грязные обёртки в раздевалке и много неприятных воспоминаний.
Не то чтобы они не виделись на тренировках, но Ацуши никогда не участвовал в них особенно активно, скорее, предпочитал смотреть со стороны, вместе с упаковкой сухариков, пакетиком чипсов и чем-нибудь еще. Поэтому и с Химуро Тацуей он особенно не пересекался. В раздевалке, разве что, но там Ацуши предпочитал на Химуро Тацую не смотреть. По крайней мере, не очень часто.
И после стольких трудов — вот.
— Здравствуй, Ацуши, — сказал Химуро Тацуя, стоя к Ацуши близко-близко и глядя на него с мягкой улыбкой. Родинка у глаза Химуро выглядела аппетитной шоколадной крошкой в белых сливках. Ацуши сглотнул и немедленно принялся рыться в сумке в поисках хоть чего-нибудь съестного.
Химуро Тацуя вздохнул и подошёл ещё ближе, засунув руки в карманы.
— Тренер очень просила меня сделать так, чтобы мы с тобой сработались, — заметил он, глядя куда-то в сторону. – Я, если честно, тоже этого хочу. Мне нравится твоя игра.
Ацуши судорожно кивнул. Шоколадная крошка приближалась к нему медленно и неотвратимо, а любимое мороженое в сумке отказывалось находиться.
— В общем, вот, — неожиданно сказал Химуро Тацуя и остановился. Ацуши нервно глянул в его сторону и вдруг увидел в протянутой ладони мороженое. То самое. Мятное, с чудесным свежим оттенком и тающим на языке привкусом.
И вот тогда-то Ацуши понял, что, кажется, у него появились проблемы. У него — это не у Ацуши, разумеется, о нет.
Проблемы начались у Химуро Тацуи.

— Отодвинься от него! — рыкнула тренер, пока Ацуши таскал у Химуро сладкие лимонные дольки. Их Муро-чин готовил просто божественно.
— Зачем? — обиженно спросил Ацуши. — Сами же хотели, чтобы мы поладили.
Тренер посмотрела на него с досадой.
— Я имела в виду другое.
— А по-моему, это весело, — рассмеялся Муро-чин и сунул в рот Ацуши ещё одну дольку. Ацуши аккуратно взял её губами и неудержимо потёрся подбородком о макушку Муро-чина.
С Муро-чином ему было хорошо.
Мороженое случилось с ними обоими всего пару дней назад, но за эту пару дней Ацуши уже успел выяснить несколько вещей. Во-первых, Муро-чин чудесно готовит. Во-вторых, то, что он готовит, чудесный Муро-чин совсем не ест. Уже за это можно было простить Муро-чину и его любовь к баскетболу, и его данки, и даже памятное кольцо на цепочке можно было простить.
Собственно, Ацуши и простил. Он, в общем, уже после мороженого всё простил, Ацуши никогда не был ни мстительным, ни злопамятным, и уж точно Ацуши не мог быть мстительным и злопамятным с человеком, который его кормит. Особенно если кормит любимым мороженым.
— Ты его балуешь, — вздохнула тренер.
Ацуши глянул на неё сердито и потёрся о макушку Муро-чина активнее. Он был вовсе не против, чтобы его баловали. Напротив, Ацуши полагал, что балуют его недостаточно. Хорошо, что теперь в команде есть Муро-чин, который обязательно это исправит.
— Что в этом плохого? — спросил Химуро, и Ацуши почувствовал в голосе улыбку. И от избытка чувств укусил его за ухо.
— Я несъедобный, Ацуши, — рассмеялся Химуро, отодвинул Ацуши от себя и протянул ему ещё одну лимонную дольку.
Кажется, примерно тогда о том, что у Муро-чина есть проблемы, начала догадываться вся команда.

— Да отлепите их друг от друга! — рявкнула тренер. Ацуши демонстративно закинул руку Муро-чину на шею и едва удержался от того, чтобы показать тренеру язык. Всё же угроза кары боккеном оставалась в силе. То, что Ацуши им никто еще не приложил, Муро-чин объяснял проявлением материнского инстинкта. Ацуши насчёт этого справедливо сомневался — всё же двухметровые дети с повадками тюленей людей умиляют редко.
— Меня ты умиляешь, — серьёзно ответил тогда Муро-чин. — Даже тюленем.
И Ацуши растаял. Как то самое мятное мороженое с шоколадной крошкой.
— Да пусть лучше висит на Химуро, чем на мне! – проорал Кенске с другого конца поля.
— Подожди секундочку, — попросил Ацуши и всё же отлепился. Поднял ближайший мяч, подкинул его на ладони и швырнул. Даже не стал следить за полётом — судя по короткому отчаянному воплю и громкому смеху — попал он куда надо.
— Ведите себя прилично! — прорычала тренер и треснула мечом по стене со странным гулким звуком.
— Ведём, — улыбнулся Химуро. Ацуши на всякий случай заулыбался тоже.

Им с Химуро Тацуей и впрямь было вдвоём хорошо. Муро-чин с удовольствием терпел его лень, обожал его кормить, а ещё Ацуши любил помолчать, и Химуро любил помолчать тоже.
А молчать вдвоём им было не только хорошо, но и вкусно.
— Ты до боли напоминаешь мне кое-кого, — неожиданно сказал Химуро, когда Ацуши в очередной раз пришёл к нему в гости. Ввалился без предупреждения, если точнее, но кого волнуют такие мелочи?
Ацуши поднял голову и внимательно посмотрел на Химуро. Наверняка весь рот у него был в соусе, и это было, несомненно, категорически неудобно, но Муро-чин выглядел достаточно умилённым, и шоколадная крошка на его щеке стала на секундочку особенно аппетитной. Ацуши даже дёрнулся её убрать, потом вспомнил, что Ака-чин такие вещи категорически запрещал, и замер на полпути к преступлению.
— Совершенно очаровательный тюлень, — задумчиво сказал Муро-чин, протянул руку и почесал Ацуши за ухом.
— Того, который с кольцом, напоминаю? — настороженно уточнил Ацуши. Впрочем, почёсывание за ухом он принял благосклонно.
— Ешь ты так же, — кивнул Муро-чин. — Но ты славный. А Тайга неуступчивый и засранец.
— Но кольцо ты носишь, — буркнул Ацуши. Оттолкнул руку, которая всё ещё продолжала чесать его за ухом, и принялся демонстративно доедать ужин. На ужин у него была волшебная пицца. Волшебная пицца Муро-чина, разумеется, чья же ещё.
— У Тайги были близкие отношения с едой — я только потому и научился готовить. Так что всё к лучшему, Ацуши. Иначе бы ты сейчас ел не пиццу, а угольки.
— У Муро-чина всё и всегда хорошо получается. Даже если бы он готовил в первый раз — это точно были бы не угольки, — пробурчал Ацуши и сунул в рот ещё кусок.
— Думаю, ты немного меня переоцениваешь.
Ацуши помотал головой и фыркнул.
— Вот ещё, — буркнул он и спрятал лицо. Ему никогда не нравилось краснеть, а сейчас щёки наверняка залило краской. Потому что Муро-чин ужасный человек, и родинка у него на лице тоже ужасная, и так отчаянно хотелось попробовать её на вкус, чтобы убедиться: действительно ли — сливки? Действительно ли — шоколад?
А когда Акуши поднял глаза, Муро-чин как раз улыбался и коварно подкладывал в тарелку Ацуши ещё кусочек. И о своих крамольных мыслях Ацуши тут же забыл. В конце концов, он был очень просто устроен.
Словом, если у Муро-чина и в самом деле появились проблемы — или проблема — то они ему совершенно точно были не в тягость.

— Глаза бы мои этого не видели, — проворчала тренер на очередной утренней пробежке. Ацуши бежал рядом с Химуро и заглядывал ему в глаза с обожанием. Ему почему-то казалось, что Муро-чину это очень нужно, чтобы именно в глаза и с обожанием.
— Нормально всё, — покровительственно сказал Ацуши и потрусил дальше так, чтобы Муро-чин был на пару шагов впереди.
Потому что шоколадные крошки на сливочной подушке — это, конечно, потрясающе вкусно, но если всё съесть за один раз, внутри обязательно появятся обида, разочарование и вообще.
А Муро-чина, конечно, хотелось попробовать на вкус, но прежде его хотелось обогреть, потискать как следует, подставить ему ухо, потому что Муро-чину нравится чесать Ацуши за ухом; да и сам Муро-чин — рука, которая кормит. Руку, которая кормит, нельзя пробовать на вкус. А ещё они знакомы всего-то недели три, куда им, в конце концов, спешить?
Они обязательно всё успеют — так самодовольно решил Ацуши, глядя, как мокрые стрелочки чёрных волос липнут к влажной шее Химуро.
И вот она наверняка была солёной на вкус.