мини-отпв-2

[papor]

кто-то где-то в чужом избранном сказал что это текст, в котором автор откровенно дрочит на нежных мальчиков. как будто я спорю
очень жду фест имени мидотак, очень.

Название: С доставкой на дом
Автор: Саймон (который все еще дженовик)
Бета: lolygothic
Тип: слэш
Персонажи: Мидорима/Такао
Жанр: PWP
Рейтинг: NC-17
Размер: мини
Примечания: ER

— Пойдём, — говорит Такао.
Мидорима поправляет очки смущённым жестом и всё-таки идёт следом – с прямой спиной, твёрдым подбородком, такой напряжённый, что хочется одновременно хлопнуть его по плечу и взять за руку.
Такао старается улыбаться не слишком широко.
— Дома сейчас никого нет, — говорит он, отворачиваясь. – Так что не переживай.
— Я не переживаю, — серьёзно отвечает Мидорима за его спиной.
— Конечно нет, — Такао открывает дверь и отходит в сторону.
Мидорима всё-таки здоровенный, и в прихожей тут же заполняет собой всё пространство, хоть и старается быть аккуратным. Он снимает ветровку, разувается, смотрит на Такао так, будто не совсем представляет, что именно здесь делает, и это совсем не странно. Мидорима не похож на парня, который часто бывает в гостях.
Свои кроссовки Такао скидывает, небрежно сминая задники.
— Проходи, — кивает он в сторону кухни.
Обязательно нужно напоить Мидориму чаем и скормить ему половину коробки суши, которые тот торжественно принёс с собой.
— Неприлично идти с пустыми руками, — серьёзно сказал Мидорима полчаса назад в ответ на предложение сходить, наконец, куда-нибудь кроме баскетбольной площадки.
Такао закатил глаза, но промолчал. Если так удобнее – чёрт с ним, пусть будет коробка суши и кружка чая или кофе, или даже банка с бобовым супом, и обязательный повод прийти.
— У вас очень уютно, — бубнит Мидорима, проходя на кухню.
— Ага.
Такао ставит чайник в тишине, в ней же достает тарелки и кружки. Он заваривает чай, хрустит коробкой из-под суши, делит их на две порции и молчит. Такао долго ждал возможности затащить Мидориму к себе и теперь боится, что тот в ответ на какую-нибудь колкость с достоинством поднимется из-за стола, отвесит церемонный поклон, поблагодарит за гостеприимство и уйдёт.
Мидорима неповоротлив с людьми – будто совершенно не представляет, как нужно с ними обращаться, и от этого перехватывает дыхание и иногда становится страшно. Вдруг кто-нибудь ещё разглядит Мидориму? Вдруг этот кто-нибудь не побоится его равнодушия или, что ещё хуже, захочет через него перебраться?
Шанс невелик, Мидорима ловок только на площадке – и только в матчах раскрывается полностью. Их первую игру Такао помнит до сих пор. Тогда они были в разных командах, и Мидорима на середине площадки держал мяч самыми кончиками пальцев и смотрел только на кольцо, свободно отталкиваясь от пола. Бросок – и мяч едва успел сорваться с его ладоней, а Мидорима уже отвернулся, как будто ничуть не сомневался в победе. Ему и не стоило. Мяч влетел в кольцо гладко, зашуршала сетка, а после игры Мидорима прошёл мимо Такао, держа под мышкой здоровенного плюшевого пингвина и всё так же глядя прямо перед собой.
Тогда это казалось высокомерием. Теперь Такао точно знает, что дело не в этом. Просто в детстве Мидориме, кажется, никто так и не объяснил, что такое социальные навыки и как ими пользоваться, не рассказал о правилах поведения, и поэтому теперь он вот такой.
Мидорима Шинтаро, который начинает день не с завтрака и душа, а с гороскопа. Который чудесно играет на фортепиано, но терпеть не может делать это на публике. Который открывает рот только для людей, что ему интересны, и думает, что Такао и в самом деле не умеет играть в камень-ножницы-бумага. А ещё очень внимательный, сдержанный совсем не к месту, и до сих пор стесняется приходить в гости.
— Семья на горячих источниках, — замечает Такао, когда Мидорима чинно расправляется со своей порцией. – Вернутся завтра вечером. Тебе не обязательно идти домой.
Из пальцев Мидоримы валятся палочки, и дыхание у Такао перехватывает снова – от восторга, потому что, ну чёрт же его дери, нельзя, чтобы на лице всё было написано так откровенно, кто-то должен был научить безответственного Мидориму держать сердце на замке, чтобы не мог забраться в него с ногами первый попавшийся Такао.
Или нет.
Такао не думает, он тянется вперёд, через весь стол, обнимает Мидориму за шею, утыкается лбом в переносицу.
Шепчет:
— Шин-чан, — и чувствует губами короткий судорожный вдох.
Целует скулы, подбородок, уголок рта, торопливо, пока Мидорима не отстранился.
— Давай сегодня, — просит Такао. – Давай, сколько можно тянуть.
У него стоит на каждой тренировке и каждый раз после неё, адреналин без устали гоняет кровь, а Мидорима играет, как он играет, чёрт бы его побрал, сплошное загляденье. Толчок, бросок, кольцо, хотя Такао больше нравится, когда он начинает двигаться по-настоящему, когда атакует, обходит, блокирует, когда выходит из душа и первое, что делает – бинтует пальцы. А ещё Мидорима ест, говорит, улыбается, и Такао замечает каждое его движение, реагирует на взгляды, и так нельзя, но ему шестнадцать, а значит, всё ему можно – так утверждают интернет и медицинские справочники, и кто-то из них точно не врёт.
— Сегодня? – спрашивает Мидорима.
Такао проводит ладонью по его взлохмаченному затылку, убирает волосы с лица, трогает губами мягкий рот.
— Сегодня, — отвечает он.
Старательно перебирается через стол, падает Мидориме на колени, касается уже как следует – задирая футболку. Кожа под его пальцами немного влажная и прохладная.
— Надеюсь, мы не будем ждать твоего официального знакомства с моей семьей? – спрашивает Такао.
Взгляд Мидоримы становится смущённым и темнеет – наверняка так и собирался, чтобы всё было как следует.
— Не будем, — говорит он хрипло и наконец прикасается в ответ.
Целуется Мидорима тоже как следует – глубоко и основательно, фиксируя пальцами подбородок Такао, зарываясь ладонью в волосы, притягивая ближе, и это самая охрененная часть.
И Мидорима был бы кем-то другим, если бы не отодвинулся через минуту, не посмотрел на Такао серьёзно, не поправил очки и не спросил:
— Точно?
Такао стаскивает с него чёртовы очки вместо ответа.
— Я что-то ещё должен сказать? – шепчет он, трётся джинсами о живот Мидоримы, задирает его футболку, проводит кончиками пальцев по бокам, добивается короткого неразборчивого «засранец», а потом Мидорима улыбается и становится наконец похож на шестнадцатилетнего мальчишку.
Больше Такао не разговаривает, он гладит ладонями его пресс, спину и пытается одновременно расстегнуть ремень на своих брюках.
Мидорима откидывается на спинку стула и снимает с себя футболку.
— Шин-чан, — тихо говорит Такао, подвигается ближе, чувствует пахом – у Мидоримы стоит тоже. И всё-таки с самой охрененной частью он ошибся.
Чёлка Мидоримы моментально взмокла, и теперь весь его вид без очков – возмутительно беззащитный.
Такао тянется ладонью к своим брюкам, а губами – к его шее, кусает, вылизывает, чувствует короткие рваные вздохи и давит на ширинку, не расстегивая.
— Тебе же нравится? – уточняет он, и Мидориме, конечно, нравится, он покраснел, и взгляд у него поплыл, ему не нужно отвечать. Такао всё видно и так.
А потом Мидорима протягивает руки, звенит пряжка, и ладонь Такао накрывает другая – широкая и влажная.
— Давай я, — хрипло просит Мидорима.
Вытаскивает ремень Такао из петель и бросает его на пол. Помогает расстегнуть брюки и приспускает их, едва касаясь ладонями ягодиц. Скользит пальцами по спине, аккуратно трогает ниже и тут же убирает оттуда руки.
— Верни на место, — угрожающе говорит Такао, вернее, он надеется, что прозвучало именно так.
Мидорима снова приподнимает уголки губ, и на этот раз не удерживается Такао. Одной рукой он сжимает свой член, другой притягивает Мидориму ближе и целует, как следует целует, и тут же чувствует хватку на ягодицах.
Ему не хватает рук – хочется потрогать член Мидоримы тоже, хочется попробовать на вкус аккуратные розовые соски, пальцами сосчитать кубики на прессе, погладить между лопаток, там у Мидоримы особенно чувствительное местечко. Вместо этого Такао стонет ему в рот и думает, что у них ещё будет время, как только пройдёт первый голод, он оседлает Мидориму как следует, и чёрта с два тот куда-нибудь сбежит до утра.
Хватка на ягодицах становится сильнее, Такао понимает намёки и принимается ритмично двигаться на коленях Мидоримы, толкается ему навстречу, кусает губы и едва ли может сообразить, что случилось, когда вдруг оказывается спиной на столе и слышит звон посуды.
— Что? – успевает спросить он, прежде чем Мидорима смотрит на него удивительно шальными глазами, сдёргивает с него джинсы вместе с бельём и берёт у него в рот.
Больше Такао не думает, теперь Такао орёт.

— Было быстро, — говорит он с трудом, когда оргазм отступает и снова можно открыть рот, чтобы осмысленно связать друг с другом пару звуков.
Мидорима недоумённо оглядывает себя – он весь заляпан спермой, и Такао собирается слизать её, как только придёт в себя.
— Верни мне очки, — с неожиданным достоинством говорит Мидорима, и для человека с мокрым пятном на любопытном месте он удивительно нагл.
Такао, впрочем, не обижается.
— Нет, — отвечает он, спрыгивает со стола и снимает с себя футболку.
— Верни, — повторяет Мидорима, нахмурившись.
— Нет, — легкомысленно машет рукой Такао и идёт в сторону своей спальни.
— Но я так ничего не увижу, — замечает Мидорима почти обиженно.
— Отлично, — смеётся Такао, открывая дверь и заходя внутрь. – Значит, будет смысл повторить.
Брюки Мидоримы сползли, открывая линию бёдер, и до утра он и в самом деле не уйдёт, теперь-то уж точно.
А на самом деле не уйдёт и утром. Об этом Такао позаботится.


а это был просто очень любопытный опыт, с такой скоростью я тексты обычно не пишу

Название: Частная территория
Автор: Саймон (который все еще дженовик)
Бета: Аурум
Тип: слэш
Персонажи: Имаеши/Аомине
Жанр: PWP, юмор
Рейтинг: NC-17
Размер: мини, 1890 слов
Предупреждения: кинки, мат
Саммари: Раз в месяц Имаеши приходит в квартиру Аомине

— Ты заебал, — коротко сказал Аомине, включив свет.
Имаеши сидел в его любимом кресле, забравшись в него с ногами, и увлеченно вглядывался в экран ноутбука.
— Слышишь? — зло поинтересовался Аомине. — Какого хера ты делаешь в моей квартире?
— Соскучился, — рассеянно ответил Имаеши, поднимая глаза.
Аомине почувствовал смутное желание дать ему в нос.
— Это вроде как мой дом, — произнес он медленно и внятно. — Частная территория.
— Неужели? — приподнял брови Имаеши.
— Ага. Я здесь сплю, пью и трахаюсь.
— В одиночестве?
Аомине потер лоб.
— Нет, — хмыкнул он. — Трахаюсь я в компании.
— Замечательно. Позволь мне на сегодня составить тебе компанию, ладно?
Тяжесть в висках медленно начала отпускать.

Имаеши со школы был похож на человека, который однажды заберется высоко — в одно из тех зданий, где люди ходят в строгих темных костюмах и блестящих ботинках, а на окнах висят скучные серые жалюзи. Вот там Имаеши выглядел бы как рыба в воде, в огромном кабинете и кресле какого-нибудь генерального директора, поебывая хорошенькую куколку в красном откровенном платье. Куколка обязана была оказаться секретаршей, с парой-тройкой высших образований и сиськами четвертого размера. В известном смысле Аомине вкусы Имаеши даже одобрял — мало что может быть лучше четвертого размера в красном шелке.
В школе думалось, что Имаеши заберется куда выше самого Аомине — а потом однажды его найдут в каком-нибудь двухэтажном пентхаусе со здоровенной дырой в виске и мозгами на белом ковре.
Должно быть, Имаеши свое будущее тоже видел, потому, хоть и работал где-то в тех самых высотных зданиях, на которые у Аомине была аллергия, двухэтажного пентхауса так и не завел.
Зато раз в месяц наведывался в квартиру Аомине — хотя замки на двери менялись регулярно.
Может быть, Имаеши пользовался отмычкой. Или забирался в окно.
Аомине дорого бы дал, чтобы хоть раз это увидеть.

— Шел бы ты отсюда, — бросил Аомине, закрыл замок, снял ботинки, кинул куртку на тумбу. — Сегодня я уже натрахался.
Сегодня на тренировке Кагами сделал его дважды, Тецу за обедом отказался поделиться обедом, а Кисе в ответ на предложение погонять мяч один на один пошел гонять его один на один с Мидоримой. Собственная команда игнорировала Аомине — сволочи — а тренер отпустил его домой пораньше.
— Проспись, — мирно посоветовал он и отвесил тяжелый подзатыльник.
Хорошо, может быть, не стоило приходить на тренировку после вчерашней вечеринки, но ведь пришел же, как правильный ответственный мальчик, и вот какую получил благодарность.
— Кажется, ты плохо себя сегодня вел, — сказал Имаеши, прищурившись, и закрыл ноутбук.
Аомине повел плечом и пошел на кухню за пивом.
— Тебя сдала Сацуки, — пояснил Имаеши. Он встал в дверях и, прислонившись к косяку, снял гарнитуру. — Сказала, что тебе нужен сеанс душеспасительных бесед в моем исполнении. Должен признаться, голос у нее был весьма злорадным.
Аомине молча достал из холодильника банку пива, открыл и сделал глоток. Жизнь отвратительна, когда все твои друзья — злопамятные козлы, а бывший капитан — мудак и умеет вскрывать замки. Или все-таки забираться в окна третьего этажа — с Имаеши ни хрена нельзя знать наверняка.
— И что теперь? — насмешливо спросил Аомине. — Хочешь меня отшлепать?
— Да как тебе сказать. На этот раз у меня есть идея получше.
Он оттолкнулся от косяка и шагнул ближе.
— Хочешь, помогу расслабиться? — хриплым шепотом спросил Имаеши, расстегивая верхнюю пуговицу на белой рубашке.
Аомине немедленно понял, что хочет.
— А Сацуки мы скажем, что беседа прошла на самом продуктивном уровне, — пообещал Имаеши, обжигая дыханием шею и расстегивая вторую пуговицу. Аомине сглотнул и отставил банку с пивом подальше.
— Так как тебе идея? — уточнил Имаеши, глядя на Аомине снизу вверх и снимая очки.
Охуенная, согласился Аомине.
— Пойдем в спальню? — предложил Имаеши.

С сексом у них все вечно выходило как попало. Аомине был на тренировках, Имаеши скучал в огромном кабинете и тискал задницу своей секретарши, сука, наверняка тискал, Аомине ее видел, он бы и сам не отказался, время таяло, его не хватало, чтобы успеть нормально пожрать, что уж говорить о сексе, поэтому иногда Аомине приходил к Имаеши, в его высотное здание. Поднимался в блестящем лифте на семидесятый этаж, шел по широкому коридору, в котором каждое кресло кричало о том, что денег в это барахло вложено дохрена, пробивался сквозь оборону секретарши с недолгим боем — ладно, возможно, он тоже успел потискать ее задницу пару раз, и только потом добирался до Имаеши в его аккуратной белой рубашке и черном костюме. Ему шел черный. Аомине так и сказал, после того как выебал его в первый раз, сидя в кресле генерального директора:
— В черном тебе охуенно.
Больше Имаеши не приезжал к нему ни в сером, ни в темно-синем.
Их как попало случалось в раздевалке Аомине, когда остальная команда устало расползалась по домам. Имаеши был там пару раз и однажды позволил трахнуть себя в душевой, а потом там же нагнул Аомине. Не то чтобы кто-то был против.
Где угодно — в ресторане, старой доброй Тоо, куда они вдвоем пришли, чтобы глянуть на новичков, а в итоге заперлись в одном из классов, в конце концов, что может быть лучше секса в школе? В туалете ресторана, во время деловой поездки, даже дома у Тецу, когда сам Тецу позвал Аомине на день рождения, а потом долго не мог попасть в собственную кладовку, да и нахер ему была кладовка в его день рождения? Мог бы и не ломиться.
Где угодно, только не дома, не в спальне, не в кровати. Дома Имаеши только промывал ему мозги и спал в гостиной на диване, сожрав заказанную пиццу или суши, или половину тарелки стряпни Сацуки, которую даже размеры кухни не всегда могли отпугнуть в ее жажде улучшить жизни Аомине.

— Так, что? — повторил Имаеши.
— Ничего, — ровно ответил Аомине. Где-то он слышал, что главное в охоте на дикое животное — не делать резких движений и не повышать голоса. Имаеши не был диким животным, он был сексуальным дьяволом в расстегнутой рубашке, который уже снял очки, и теперь важно было его не спугнуть. — Все заебись. Пойдем в спальню.
Он плавно протянул руку и провел ладонью по растрепанному затылку Имаеши.
— Ты вроде бы говорил, что устал сегодня, — напомнил Имаеши.
— У меня все отлично.
— Точно?
Аомине забрался пальцами под рубашку, считая узкие позвонки.
— О да.
— Тогда конечно идем, — серьезно сказал Имаеши.
Когда они ввалились в спальню, Аомине пытался содрать с него рубашку, не расстегивая, и кусал его подбородок — чтобы не оставлять засосов на шее.
Без рубашки Имаеши казался крепким и вместе с тем — неловким, не было в нем той гибкости, которая казалась нормой для большинства игроков в баскетбол. Имаеши всегда обходился без нее. Иногда, разглядывая его спину, в которой костей было вдвое больше, чем в любой другой, которую когда-либо приходилось видеть, Аомине думал — а как вообще получилось, что он на эти кости повелся? А потом Имаеши оборачивался, и взгляд у него был всегда настороженный, а вид затраханный, и вопросы отпадали. Ну так уж вышло, что иногда у Аомине вставало на эти кости. Подумаешь, большое дело. Есть же женщины с первым размером груди, и мужики, которым этот первый размер нравится, но Аомине же им ничего не говорит? А Имаеши вообще не женщина. Он просто, ну. Имаеши-сан, мудак и бывший капитан, и время от времени Аомине кончает, когда видит его без очков.
Могло быть хуже.
— Не отвлекайся, — сказал Имаеши, оттягивая пальцами ворот его футболки.
И больше Аомине не отвлекался.
Он быстро стащил с себя футболку, упал спиной на кровать и вылез из штанов.
— Иди сюда, — позвал он Имаеши. Тот спокойно расстегнул ремень на брюках — тихо зазвенела пряжка — и остался в одном нижнем белье тоже.
Аомине откинулся по подушку, предвкушая, Имаеши улыбнулся, оказался совсем рядом... и неожиданно Аомине оказался на животе, с заломленной рукой и приподнятой задницей.
— Эй, какого хрена? — прорычал он.
— Ну, я все же должен выполнять указание Сацуки, — безмятежно отозвался Имаеши за его спиной. — Так что попробуем сегодня так.
Еще до того, как Аомине успел задергаться, вторая его рука тоже оказалась сзади, и на запястья легло что-то холодное и тяжелое.
— Это что, наручники?
— Ага, настоящие.
— Я вспомнил, почему ты все-таки мудак, — мрачно сказал Аомине.
Имаеши едва слышно усмехнулся и коснулся его спины. Погладил поясницу, спустился ниже, к резинке боксеров, и стянул их до колен.
— Раздвинешь ноги для меня? — Имаеши дыханием обжег лопатку. Аомине почувствовал, как возбуждение поднимается снова. Ладно, хорошо, можно и так.
— Давай сам, — ответил он, с трудом поворачивая голову набок.
Имаеши хмыкнул и легко шлепнул его по ягодице, это было стыдно, и возбуждало почему-то до чертиков.
— Ну же, давай, — мягко попросил он, сунул руку Аомине между ног, помял немного мошонку, надавил пальцами на уязвимое местечко за ней и тут же коснулся ануса, едва обозначая касание.
Аомине зарычал в подушку от нетерпения.
Имаеши убрал руку вовсе, и через секунду вернул ее на место, мокрую и холодную от смазки.
— Здесь все такое блестящее, — бесстыже сообщил он.
— Я не хочу знать, как выглядит сейчас мой зад.
Имаеши шлепнул его по ягодице еще раз, на этот раз сильнее, и там наверняка все покраснело, и жаркая волна возбуждения добралась, кажется, даже до ушей. Аомине казалось, что даже там он теперь полыхает.
Имаеши склонился ниже, оставил на лопатке поцелуй, обвел пальцами анус и толкнулся вглубь сразу тремя пальцами, легко скользнув внутрь. Аомине подавил стон. Первое растягивающее проникновение всегда казалось ему невыносимым, от него хотелось уйти, или толкнуться глубже, но Имаеши знал его отлично, потому крепко удерживал на месте. Делал что вздумается, раскрывал его как следует, трахал — уже сейчас, не давая получить, что хотелось.
— Не тяни, — рявкнул Аомине.
— Это — лучшая часть. Удовольствие нужно растягивать надолго, — довольно ответил Имаеши. Пальцы внутри Аомине двигались, поглаживая, вынуждая расслабиться, ему хотелось кончить сильнее с каждой секундой, но этого было мало.
Когда Аомине уже готов был перевернуться на спину и никому ничего сегодня не дать, кроме, может быть, по морде одному мудаку, после того, как с него снимут наручники, мудак, наконец, вытащил пальцы.
— Будет хорошо, — уверенно сказал Имаеши, стиснул пальцами зад Аомине, раздвинул его ягодицы и толкнулся внутрь членом. — О да, будет.
Аомине задыхался, пытаясь не кончить тут же, а Имаеши толкался глубоко, мял мошонку, едва касался члена и тут же убирал руку, возвращаясь к заднице. Она вообще нравилась ему больше всего остального Аомине.
— Мне нравится, что ты редко бываешь снизу, — проговорил Имаеши, вбиваясь в него, — Тугой как девственник.
— Да заебал трепаться, — успел сказать Аомине, прежде, чем его накрыло с головой — он кончал долго и жарко, и это было охуенно, а Имаеши продолжал двигаться внутри, выходя почти полностью, и тут же загоняя член внутрь.
Потом ему показалось, что его на несколько секунд накрыло темнотой оргазма, но когда он снова открыл глаза — наручников на нем уже не было, а в заднице все было мокрым, бедра оказались липкими. Имаеши лежал на кровати голышом, с ноутбуком на животе.
— Ты охуел, — проворчал Аомине.
— Разумеется, — кивнул Имаеши. Он снова был в очках и пялился куда-то в свои сводки.
— Я же говорил, что уже натрахался сегодня, за что ты со мной так? — проворчал Аомине, поднимаясь на ноги. Голова больше не болела, и вообще, мир казался куда более приятным местом, чем полчаса назад.
— Потом ты передумал, — рассеянно напомнил Имаеши.
— Все, с тобой больше никакого секса, — Аомине со стоном упал обратно на подушки. Целую минуту никто ему не отвечал, потому он на всякий случай повернул голову в сторону Имаеши. Тот больше не смотрел в экран ноутбука, теперь он смотрел на него.
— Не переживай, наручники я далеко не убирал, — неожиданно улыбнулся он, закрыл ноутбук и убрал его в сторону. — Следующий раз за тобой. И я сниму очки, если захочешь.
Аомине почувствовал себя странно — как будто ему снова шестнадцать, и он снова смущен предложением перепихнуться в душевой по-быстрому.
— Да ладно, я не в обиде. Все было круто.
— Ну вот и отлично, — ответил Имаеши, внимательно его разглядывая. — Тогда я могу работать дальше?
— Да делай что хочешь, — махнул рукой Аомине. Задница саднила, но все действительно было круто. В конце концов, не зря Имаеши вместо двухэтажного блестящего пентхауса приходит после работы в квартиру Аомине.

Хотя, наверное, ему просто нравится диван в гостиной и суши с пивом.